Лесли Чартерис - Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]
Саймон на мгновение задумался.
— Прекрасно. Сделаю все, что в моих силах. Вот увидите.
— Нам пора идти, — напомнил Стефан Элиот.
— Да-да, — задумчиво отозвалась миссис Уингейт. — Еще коктейль?
X
Саймон проводил Монику до театра и вернулся в отель, чтобы выслушать отчет вконец обескураженного Хоппи. Тот за день прочесал все злачные места, где мог появиться Колченогий Сэмми или его приятели. И все впустую. И хуже того, обойдя множество пивных и баров, Юниац так и не смог утолить должным образом свою хроническую жажду, которую вот уже долгие годы безуспешно пыталась утолить мировая винокуренная промышленность.
Сэмми исчез, и ни Юниац, ни его приятели последнее время его не видели. Он не умер, не заболел, не залег на дно, не уехал из города. Колченогий Сэмми просто испарился, не оставив ни следа, ни намека, где его искать.
— Ничего не могу понять, — подытожил Хоппи.
Саймон отобрал бутылку виски, содержимым которого тот пытался заполнить некий вакуум в своем организме, и налил немного себе.
— Значит, появилась еще одна проблема.
— Это точно, шеф, — с энтузиазмом согласился Юниац, с надеждой глядя на Святого, обширный опыт ему подсказывал, что строить догадки бесполезно, лучше подождать ответа, не утруждая зря свои мозговые извилины — крайне нежный и чувствительный орган в прочной костяной оболочке.
— Все дело в том, кому, что и о чем известно? — начал Святой. — Если на приеме присутствовал кто-нибудь из свиты Короля, то проявлять интерес к «Элиот-отелю» — что гулять болоту. В то же время, если я не появлюсь, как обещал, значит, у меня на то есть веские причины, — а это афишировать преждевременно.
— Ну, да, — согласился Хоппи, и на его лице появились первые признаки приближающейся головной боли.
— С другой стороны, — рассуждал вслух Темплер, — если эта нечисть ждет меня завтра, то мое появление сегодня вечером выведет их из равновесия. Они могут сделать необдуманный шаг.
— Ничего не понимаю, — огорченно развел руками Юниац.
Саймон мерил комнату широкими шагами. И более тонкого психолога, чем Хоппи, могли сбить с толку эти блуждания в лабиринте «но» и «если»… Чтобы успокоиться, Юниац бросил себе в рот очередную дробинку, и через мгновение уже раздался знакомый звон.
— Я так навострился в этом деле, шеф, — уточнил Хоппи в свое оправдание, — что сегодня в баре устроил небольшую хохму. Танцовщица там такое дерьмо, ей давно уже пора торчать дома с внуками, я и начал обстреливать ее дробью, а она так и не поняла, откуда они летят. Короче, номер ей закончить так и не удалось…
Святой резко остановился и удивленно посмотрел на Хоппи.
— Ну, не ожидал, что ты сумеешь развязать этот гордиев узел.
— Чудненько, — буквально расцвел Юниац. — И что я такого сделал?
— Ты подал мне идею, — пояснил Саймон. — Ведь если невозможно определить, откуда исходит угроза, это может сорвать любые планы противника.
— Будь уверен, шеф, — мудро согласился Хоппи. — Только объясни, что за фрукт этот Гордий. Не могу припомнить, чтобы я был с ним знаком.
Саймон Темплер всегда действовал по вдохновению, часто целиком полагаясь на свою интуицию, но он никогда не пренебрегал опасностью. Наоборот, никогда так тщательно не выверял каждый свой шаг, как в лихорадочные минуты игры с судьбой в орлянку, тщательно просчитывал возможный результат.
«Будет очень неплохо, если все получится», — продолжал размышлять по дороге к «Элиот-отелю» пару часов спустя Саймон, поглядывая сквозь темные очки.
Он с интересом рассмотрел громадное, но ветхое строение, которое, несмотря на следы недавнего ремонта, вряд ли радовало взгляд его несчастных обитателей. Здание было построено сразу после знаменитого Чикагского пожара и чем-то напоминало измученного одышкой дряхлого старика, пытающегося распевать рождественские песни.
С резким скрипом открылась входная дверь. Саймон сделал умоляющий жест в сторону случайного прохожего.
— Извините за беспокойство, сэр. Я ищу «Элиот-отель». Не могли бы вы…
— Вот он, прямо перед вами, — ответил тот. — Хотите войти?
Взяв под локоть, незнакомец помог ему подняться по ступенькам.
— Все в порядке?
— Спасибо, добрый человек. Да хранит вас Господь, — поблагодарил его Саймон, и прохожий навсегда исчез в сумерках уходящего дня.
Святой оказался в просторном холле с высоким потолком. Под ногами — грязно-бурый ковер, всюду резкий электрический свет, афоризмы на стенах типа: «Лучше отдавать, чем брать» и «Ничто не может сравниться с домашним очагом». Свежая краска не могла скрыть общую ветхость постройки, а эти наставления только подчеркивали безысходность положения обитателей этого приюта, так что поддерживать терпеливо-горестное выражение лица не составило Святому особого труда.
Через полуоткрытую дверь доносился звук работающего радиоприемника, прямо перед ним за стойкой разместилась невероятно толстая женщина, вполне способная победить в конкурсе уродов в каком-нибудь дешевом кабаке, и не только из-за своей тучности. Больше всего Саймону понравилась ее борода.
— Ну? — обратила она на него внимание.
— Я хотел бы увидеть мисс Грин, мисс Хейзел Грин, — неуверенно начал он.
— Мамашу Хейзел?
— Да-да, именно так я и хотел сказать.
— Она перед тобой, — громадные лапищи легли на стойку, тело подалось вперед. — В чем дело?
— Мне посоветовали обратиться к вам. Мистер Вейс… — ответил Темплер упавшим голосом.
Мамаша Хейзел почесала свой заросший пышной растительностью подбородок.
— Мистер Вейс, говоришь? Хочешь здесь остановиться, не так ли?
Саймон кивнул.
— Приходилось бывать здесь раньше?
— Мистер Вейс немного рассказал мне… но я уже заплатил вперед там, где я живу, и не могу сорить деньгами. Надеюсь, я не сделал ничего дурного…
Толстуха смерила его пристальным взглядом.
— Это вопрос не ко мне. Я только принимаю заказы и слежу за проживающими.
Женщина позвонила в колокольчик. Появился тощий, подслеповатый тип, вопросительно уставившийся на нее.
— Посиди за меня. Я скоро вернусь.
Она с натугой вылезла из-за стойки, сильные пальцы сжали руку Святого выше локтя.
— Я проведу тебя в комнату. Прямо над нами.
Она увлекла его в глубь холла, потом по винтовой лестнице наверх.
— Долго еще? — жалобно спросил он.
— До самого верха. Мы переполнены. Но у тебя зато комната будет целиком в твоем распоряжении, — отдуваясь, прохрипела Мамаша Хейзел.
Комнатушка оказалась совсем крошечной, единственное окно выходило куда-то в темноту. Немудреная утварь оказалась опрятной, что только подчеркивало бедность обстановки.
— Располагайся. Я зарегистрирую тебя позже. — И толстуха вышла, прикрыв за собой дверь. Раздался щелчок запираемого замка.
По лицу Темпл ера промелькнула тень улыбки. С замком проблем не предвиделось, весь вопрос только в том, был ли это заведенный порядок или особая любезность…
Методично обследовав комнату, он обнаружил полный джентльменский набор: и «глазки» для слежки, и скрипящие половицы — каждый его шаг мог быть под контролем. Он старательно изображал слепого, ни одного неосторожного жеста. К концу обследования Саймон полностью представлял себе место своего заточения. Металлическая кровать, табурет, тазик с водой и тумбочка составляли все убранство каморки площадью не более семидесяти квадратных футов, если не считать портрета Киплинга на выкрашенной коричневой краской стене. Крошечное оконце с подъемной рамой можно было приоткрыть дюймов на шесть, стекло было предусмотрительно армировано металлической сеткой.
Не выключая тусклого света (ведь он не мог знать о его существовании), Саймон устроился поудобнее и на некоторое время забылся. Его чуткий сон был прерван тяжелыми шагами Мамаши Хейзел и лязгом замка.
Святой не мог сказать точно, сколько прошло времени, но было уже не меньше трех утра.
— Кто здесь? — сварливо пробормотал он.
— Мамаша Хейзел. Не хотелось тебя беспокоить, но раньше не могла — столько возни с жильцами! У тебя все в порядке?
— Спасибо, мадам.
— Как тебя зовут?
— Смит, Том Смит, — сказал Саймон.
— Удивительно популярное имя, у меня полдома с такой фамилией, — беззлобно заворчала она. — Давно в городе?
— Не очень.
— Ну и как тебе здесь?
— Неплохо.
— Ты не похож на человека, который кончит свои дни в такой помойке.
— Человек предполагает… — Он немного помолчал. — У тебя красивый голос, тоже не для этой мусорной кучи.
— Это моя работа.
— Может быть, и так. — Здесь Святой попытался прощупать обстановку. — Почему меня заперли? Мне нужно было в туалет…
